Марина Цветаева. Сопротивление стихом
27 сентября 2010, 00:00 | Рита Железнякова
Горящая до безумия, страстно живущая, влюбляющаяся в людей по одной строчке письма…
О ней никто не говорит спокойно. В нее тоже влюбляются: в стихи, в личность, в судьбу, и даже в ее страдания.
Впрочем, это тот случай, когда делить на составляющие – нет смысла. Характер, любови, стихи, убеждения – все срослось.
Марина Цветаева родилась 26 сентября (8 октября) 1892 году в Москве.
Её отец, Иван Владимирович, — профессор Московского университета, известный филолог и искусствовед; стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств.
Мать, Мария Мейн (по происхождению — из обрусевшей польско-немецкой семьи) - пианистка.
В 1910 году Марина опубликовала на свои собственные деньги первый сборник стихов — «Вечерний альбом». Ее тут же заметили знаменитые поэты: Брюсов, Гумилев, Волошин. Спустя два года издается еще один сборник - «Волшебный фонарь». Эту книгу Марина посвящает Сергею Эфрону – своему мужу. Это была розовая юность, все еще было впереди, а сейчас – только романтика, вдохновение и мечты.
Пока огнями смеется бал,
Душа не уснет в покое.
Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!
В круженье вальса, под нежный вздох
Забыть не могу тоски я.
Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!
Поет огнями манящий зал,
Поет и зовет, сверкая.
Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!
В 1912 году родилась дочь Аля и скоро – еще один сборник из двух книг.
А когда — когда-нибудь — как в воду
И тебя потянет — в вечный путь,
Оправдай змеиную породу:
Дом — меня — мои стихи — забудь.
Знай одно: что завтра будешь старой.
Пей вино, правь тройкой, пой у Яра,
Синеокою цыганкой будь.
Знай одно: никто тебе не пара —
И бросайся каждому на грудь.
Ах, горят парижские бульвары!
(Понимаешь — миллионы глаз!)
Ах, гремят мадридские гитары!
(Я о них писала — столько раз!)
Знай одно: (твой взгляд широк от жара,
Паруса надулись — добрый путь!)
Знай одно: что завтра будешь старой,
Остальное, деточка,— забудь.
В 1917 году Цветаева родила дочь Ирину, которая в три года умерла в приюте. Началась гражданская война, Эфрон – отправился служить, а Цветаева живет в знаменитом доме в Борисоглебском и пишет, готовит бедную еду, моет полы и пишет. Наверное, это дано только великим – так подстраиваться под судьбу своей страны. Страна горит – горит поэт.
Пригвождена к позорному столбу
Славянской совести старинной,
С змеею в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что - невинна.
Я утверждаю, что во мне покой
Причастницы перед причастьем,
Что не моя вина, что я с рукой
По площадям стою - за счастьем.
Пересмотрите все мое добро,
Скажите - или я ослепла?
Где золото мое? Где серебро?
В моей руке - лишь горстка пепла!
И это все, что лестью и мольбой
Я выпросила у счастливых.
И это все, что я возьму с собой
В край целований молчаливых.
В 1922 году Марина уезжает заграницу - к мужу, который оказался там после разгрома армии Деникина. Берлин, Прага, Париж – каждый этот город отмечен цветаевской поэзией.
В 1939 Цветаева возвращается в Россию – вновь за мужем и за дочерью: Аля и Сергей арестованы. Марина мечется, хлопочет о реабилитации, пишет, но больше переводит.
Есть счастливцы и счастливицы,
Петь не могущие. Им --
Слезы лить! Как сладко вылиться
Горю -- ливнем проливным!
Чтоб под камнем что-то дрогнуло.
Мне ж -- призвание как плеть --
Меж стенания надгробного
Долг повелевает -- петь.
Пел же над другом своим Давид,
Хоть пополам расколот!
Если б Орфей не сошел в Аид
Сам, а послал бы голос
Свой, только голос послал во тьму,
Сам у порога лишним
Встав, -- Эвридика бы по нему
Как по канату вышла...
Как по канату и как на свет,
Слепо и без возврата.
Ибо раз голос тебе, поэт,
Дан, остальное -- взято.
Война заставляет Цветаеву вместе с сыном, Георгием, уехать в городок Елабуга. И этот город стал последним местом для Марины.
Пора снимать янтарь,
Пора менять словарь,
Пора гасить фонарь
Наддверный...
За этими именами, датами и сухими фактами – жизнь величайшей перфекционистки, лучше всего на свете умеющей мучать себя за собственное несовершенство. Вдогонку мучался весь мир. Не потому что – плох, потому что не идеален. Но главное, все равно не в этом.
Мы, читатели стихов? – большие эгоисты. Не так уж важно, как стихи рождались. Важно, как они лягут на нашу сегодняшнюю жизнь. На осеннюю грусть, утреннюю легкость, любовь, у которой не получилось родиться, на нашу собственную страсть, привычку, нежность. У ее стихов это получается.
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет, —
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, —
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
— И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
Фото: tsvetayeva.com
>
>
>
>
Похожие материалы:
